Престольный праздник Иконы Казанской Божией Матери в обители по обычаю — праздник православных Коломны, когда чтимая икона украшается, переносится в Кафедральный собор и после Литургии с ней совершается городской Крестный ход, молебен на Соборной площади Кремля, и икона торжественно возвращается в обитель. Весь день перед иконой вновь и вновь служится Акафист, народ поклоняется святому образу Богоматери Путеводительницы.
4 ноября 1612 года (22 октября по старому стилю) русские воины взяли штурмом Китай-город, где засели поляки — это был переломный момент, через четыре дня польский гарнизон в Кремле капитулировал сам. В честь судьбоносной победы, положившей начало концу Смутного времени, через год и было решено особо отметить Казанский образ Божьей Матери. Причем это был второй день чествования иконы-спасительницы. Потому что один праздник у Казанской уже был — день ее обретения: 8-го, или, по новому стилю, 21 июля. Сегодня нам трудно даже представить, на краю какой бездны стояла Россия в то страшное Смутное время. 1605 год, умирает царь Борис Годунов, московские воеводы-предатели убивают его сына Федора, в столицу въезжает Лжедмитрий I. Через год убивают и Лжедмитрия. Царем избирают Василия Шуйского, но смута не стихает. В 1608 году появляется Лжедмитрий II, войска Шуйского разбиты. Начинается прямая интервенция: в 1609 году польские оккупанты осаждают Смоленск, Троице-Сергиев монастырь под Москвой (будущую лавру), затем входят в столицу. В 1610 году свергают и Шуйского. Изменники-бояре избирают на Московское царство польского королевича Владислава. По стране, раздираемой междоусобицами, охваченной голодом и эпидемиями, бродят банды разбойников и мародеров. «Никогда Россия не была в столь бедственном положении, как в начале XVII столетия: внешние враги, внутренние раздоры, смуты бояр, а более всего совершенное безначалие — все угрожало неизбежной погибелью земле русской», — пишет Михаил Загоскин. Но рушилось не просто государство, земля как опора уходила из-под ног человека. Как жить, когда сосед, соплеменник, брат по вере, по крови может предать, забрать последнее, убить?
В безвластье людьми начинает править алчность и животный страх. Подлость и следование сиюминутному шкурному мнятся условием выживания, грозясь стать нормой. Неизбежной кажется уже не только гибель страны. Не только разрушение того незримого, что превращает орду индивидуумов, отчаянно бьющихся за существование, в народ. Неизбежным казалось и разложение всего того, что и делает человека человеком. «Разврат охватывает все сферы русского общества», — восклицает Николай Карамзин.
И тут свой голос возвышает Церковь. Спасение общего, целого — государства — начинается с возрождения личности, с обновления человека, с пробуждения и воскрешения в нем духовных основ. Особая роль здесь у патриарха Гермогена — «пастыря и утешителя земли русской», как называет его летописец, «человека с твердым характером, готового страдать за свои убеждения, за правду и неприкосновенность вверенного ему дела» (Сергей Соловьев). Даже посаженный поляками в заточение, патриарх Гермоген стал основным «двигателем восстания, ... по мановению которого во имя веры вставала и собиралась земля».
«Посмотрите, как Отечество расхищается и разоряется чужими; какому поруганию предаются святые иконы и церкви, как проливается кровь неповинных, вопиющая к Богу!.. — взывает в ноябре 1609 года патриарх Гермоген. Взывает из плена! — Пишите в Казань митрополиту Ефрему, пусть пошлет в полки к боярам и казацкому войску учительную грамоту, чтобы они крепко стояли за веру, унимали грабеж, сохраняли братство и, как обещались положить души свои за Дом Пречистой Богородицы, за чудотворцев и за веру, так бы и совершили».
На призыв откликаются нижегородцы. К ним присоединяются казанские дружины, которые и принесли с собой список Казанской иконы Божьей Матери Дмитрию Пожарскому, возглавившему ополчение. С этого момента перед иконой совершаются постоянные молебны.
Четыре столетия спустя, связь между победой и молитвами пусть даже и к знаменитой иконе может показаться неочевидной, но вот как происходившее объясняет Сергей Соловьев. «Когда ударили бури Смутного времени, то потрясли они и свеяли много слоев общества, находившихся на поверхности, но когда коснулись оснований общественных, то встретили и людей основных, о силу которых напор этих бурь должен был сокрушиться». Среди таких людей, ставших основой общества, людей несгибаемых и верных, историк называет и насельников Троице-Сергиева монастыря, устоявшего под натиском поляков, превосходящих нас даже численно.
После мученической кончины патриарха Гермогена, «уморенного голодом», в народ, по городам и весям «вместо грамот патриарших шли призывные грамоты от властей прославленного недавно новою славою Троице-Сергиева монастыря, от архимандрита Дионисия и келаря Авраамия Палицына».
И происходит то незримое, что породило в итоге перелом исторический. «По областям промчалось слово», — города начинают пересылать друг другу грамоты с призывами «всем народам православным поститься, от пищи да питья воздержаться три дня». Тут стоит обязательно напомнить, что пост в те времена был средством для искреннего покаяния и не мыслился без молитвы. «По своей воле православные христиане постились: три дня — в понедельник, вторник и среду ничего не ели, не пили, в четверг и пятницу сухо ели», — читаем в летописях. «При господстве религиозного чувства выразилась в народе мысль о необходимости очищения всей земли, отделения себя от смутного и оскверненного общественным развратом времени, — объясняет Сергей Соловьев. — Народ путем испытаний сам пришел к мысли о необходимости очищения». Очищения как шанса на обновление — и себя лично, и всей твоей земли!
Причем летопись подчеркивает: православные постились «по своему изволению». То есть понимание того, что нравственное очищение каждого есть необходимое условие для очищения всей Родины, не навязывается кем-то, а именно возникает само. «Народ, не видя никакой внешней помощи, углубился во внутренний, духовный мир свой, чтоб оттуда извлечь средства спасения». Покаяние и молитвенное обновление каждого стало той силой, что воспрепятствовала идущим полным ходом процессам разрушения русского общества. Сплотило индивидуумов в народ.
В словах молитвы, читаемой перед Казанской иконой Божьей Матери, ясно и недвусмысленно обозначена эта связь между личным, между состоянием души человека, его греховностью, и общим- тем, в каком обществе, в какой стране мы живем. Испрашивая у Богородицы общее для всех — «да сохранит мирну страну нашу», молитва связывает это общее благоденствие с частным, с состоянием души каждого: «Избави же и всех, с верою Тебе молящихся, от падений греховных, от навета злых человек, от всяких искушений, скорбей, болезней, бед и от внезапныя смерти. Даруй нам дух сокрушения, смирение сердца, чистоту помышлений, исправление греховныя жизни и оставление прегрешений».
Это крайне важно! Здесь у Богородицы испрашиваются не блага земные, а «дух сокрушения, смирение сердца, чистоту помышлений, исправление греховныя жизни и оставление прегрешений». Вот она связь между покаянием — тем, что происходит в нашей душе, с нашей душой — и тем, что происходит в мире вокруг нас.
Прозрения такой глубины открываются людям в годины великих потрясений. И не приведи нам Господь забыть об этом в те дни, когда Смута всего лишь страница из учебника истории.
